Пара соображений о христианской свободе

На прошлой неделе в Новосибирске проходил очередной пресвитерский совет, на котором, в частности, обсуждались современные формы богослужения. При этом неизбежно затрагивались традиционно болезненные для многих баптистских церквей вопросы соотношения свободы и традиции, светской и церковной культуры. Хотя между пресвитерами имеется значительное родство взглядов, если взглянуть пошире (церковно и географически), то в качестве примеров весьма неоднозначно оцениваемых сегодня явлений можно привести использование рок-музыки (и прочих жанров) в рамках богослужения и/или благовестия, театрализованные представления, танцы, новшества в одежде (особенной женской), посещение христианами различных развлекательных мероприятий, работу в воскресные дни, употребление алкогольных напитков и многое другое. (Примеры актуальны в контексте современного русского баптизма.) В детали споров обо всём этом втягиваться пока не хочется, но решил написать пару общих соображений о свободе и церковной традиции в целом.

 Мне кажется, что главная ошибка в данной сфере – это попытка рассматривать ситуацию как необходимость выбора между двумя крайностями. С одной стороны располагается свобода от церковной традиции, которая преподносится в виде возможности свободного введения новых форм, ранее нехарактерных для жизни общины, и вообще готовностью принять всё, что прямо не запрещено Писанием. При этом, как правило, предполагается заимствование из практики других конфессий и/или адаптация некоторых элементов современной светской культуры.

С другой стороны располагается верность церковной традиции, которая воспринимается как освящённое временем и опытом практическое воплощение христианских принципов во всех сферах жизни. Новшества, порожденные мирской культурой, рассматриваются с большим подозрением, так как из дурного источника трудно ожидать добрых плодов. Здесь, кстати, тоже говорят иногда о своей свободе, имея в виду свободу от мира.

Между представителями этих двух направлений периодически возникают конфликты. Конечно же, каждая из сторон считает своё понимание библейским. Сторонники свободы обвиняют традиционалистов в законничестве, цитируя многочисленные новозаветные тексты, направленные против попыток ввести в языческих церквях следование Моисееву закону (особенно Галатам и Римлянам). Традиционалисты в их глазах выглядят либо «отпавшими от благодати» (ср. Гал. 5:4), либо (мягкий вариант) «немощными в вере» (ср. Рим. 14). Кстати, здесь возникает любопытный парадокс: так как за реформы обычно выступают молодые, а значит недавние члены церкви, а за традиции – представители старшего поколения, зачастую давно принадлежащие к церкви, на первый взгляд получается, что сильнее те, у кого меньше духовного опыта. Уже данный факт позволяет задуматься о том, что проблема несколько сложнее, чем «или-или».

Традиционалисты, со своей стороны, обвиняют противоположную сторону либо в «дружбе с миром», которая есть «вражда против Бога» (ср. Иак. 4:4), либо (мягкий вариант) в недостаточной зрелости, в том, что они «плотские» (ср. 1 Кор. 3:3).

У каждого из подходов действительно есть привлекательные и отталкивающие черты, и мы редко встретим христианина, который бы последовательно придерживался крайней позиции во всех вопросах. (Может быть, для христианина это вообще невозможно.) Но и постоянно «болтаться посредине» тоже тяжело, так что мы тяготеем к какому-то одному из полюсов, но с оговорками и компромиссами, а значит и с присущими им разочарованиями в себе и в других. (При этом могут появляться всякие фракции в церкви, в которые мы оказываемся затянутыми.) Думаю, единственный способ действительно разрешить данную проблему заключается в признании, обоих подходов неверными.

Чтобы увидеть иной путь, можно взглянуть на апостола Павла. На первый взгляд, он может показаться мастером компромисса. Он то радуется, что не обрезали Тита (Гал. 1:2), то обрезает Тимофея (Деян. 16:3), то доказывает бесполезность Моисеева закона для спасения и освящения (Рим. 2-3, 7), то демонстративно участвует в Иерусалиме в храмовом ритуале (Деян. 21:20 и дал.) и т.п. При более внимательном прочтении мы замечаем один из принципов, стоящих за кажущейся «непоследовательностью» в поведении Апостола: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных» (1 Кор 8:9; ср. Рим. 14:13-23). Часто данная мысть толкуется так, как будто бы Павел призывает жить в соответствии с известной пословицей: «Если хочешь быть здоров, ешь один и в темноте», то есть пока меня никто не видит, я могу что угодно, а на глазах у немощных притворяюсь похожим на них. Однако сам Апостол несколько иначе расставляет акценты: «Будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести» (1Кор 9:19 и см. далее). Перечисленные выше а также другие примеры из Писания показывают, что Павел использовал свою свободу, чтобы сделать себя рабом для других. (Здесь можно вспомнить и наставление Христа – см. Мк. 10:44.) Если взглянуть на ситуацию несколько шире, то он, конечно же, сделался рабом Христа и уже в качестве такового – рабом других.

Рабство по отношению к двум господам, как правило, невозможно, так что рабство по отношению к одному предполагает свободу от другого. Чтобы сделать себя рабом для других, нужно освободиться от иного вида рабства, прежде всего, рабства по отношению к самому себе.

Что может заставить христианина бороться за свободу от традиции? Зачастую, страх дискомфорта, связанного с традицией, страх стать объектом насмешек и презрения со стороны светского общества и/или определённых церковных кругов, страх оказаться неуспешным в своей деятельности и т.п. Что может заставить христианина бороться за традицию? Опять-таки, зачастую, страх хаоса, который, кажется может наступить, страх перемен, страх покинуть уютно обустроенный мирок, страх выбора, страх позора в глазах некоторых собратьев, страх оказаться ненужным. Не всегда описанные страхи переживаются ярко, но где-то в глубине может шевелиться подобный червячок, и мы сдаёмся перед этим страхом, служа себе. Спор о свободе и традиции, о церковной и светской культуре легко может стать поиском зоны комфорта.

Подлинная свобода во Христе начинается тогда, когда вместе с Павлом появляются силы сказать: «Во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (Гал. 5:6), когда не только обрезание, но и музыкальные жанры, богослужебные формы и т.п. теряют значимость сами по себе. Когда я перестаю боятся за себя перед лицом той или иной формы, а затем начинаю «бояться» за других.

Как это выглядит на практике? Если внешне, то, боюсь, со стороны вы можете показаться человеком непоследовательным и склонным к компромиссам. Сторонники «свободы» вас будут считать законником, по той причине, что зачастую всё же нужно будет следовать церковной традиции. (Кстати, забавно, но мне множество раз приходилось слышать мнение, что Павел, приняв участие в храмовом ритуале, согрешил, за что Бог и допустил его арест.) Традиции – сильное оружие, и они далеко не всегда появляются на пустом месте. (Впрочем, традиция традиции рознь, и иногда данное оружие начинает «стрелять по своим».)

Но и сторонники традиции будут возмущены вашими «вольностями», когда вы посчитаете что в служении другим без них не обойтись. (Кстати, сами желая осудить кого-то за излишнюю вольность или законничество, спросите себя, насколько хорошо вы понимаете мотивы своего брата.)

Опять-таки, вспоминая Павла, обратите внимание, сколь противоречивой фигурой он казался в церковной среде, даже будучи Апостолом Церкви. Однако сколько бы противоречий не было вокруг, те, кто оказывались рядом с Павлом, получали добрые плоды от его рабского служения для них. Надеюсь, люди смогут получить добрые плоды и от вашего служения.

Что касается внутренней стороны, то задача перемены рабства кажется титанической. (Возможно, с вами и не так, но когда я заглядываю в себя, то вижу слишком сильное стремление оставаться в зоне комфорта и слишком слабое желание выйти из неё для других.) В каком-то смысле, есть необходимость «по капле выдавливать из себя раба». Есть также острая необходимость в трезвости мышления и в усвоении библейских принципов. Важно стремление видеть нужду другого, когда хочется её просто «не заметить». Без Христа здесь можно было бы просто прийти в отчаяние.

Говорят, у любой сложной проблемы есть простое, очевидное неправильное решение. В сфере церковной традиции вместо того, чтобы расти самому, хочется сразу расставить все точки над i. Что ещё страшнее, вместо того, чтобы помогать расти другим, хочется загнать их в определённые рамки и посчитать свой долг выполненным. Однако ответ на проблему и церкви, и обустройства личной жизни лежит не в поиске компромиссной точки между двумя полюсами на одной линии, а в выходе за пределы данной линии. И да поможет Господь!

Скорее всего, некоторые мои рассуждения покажутся странными для людей за пределами традиционных баптистских церквей. Впрочем, думаю, в каждой конфессии есть свои «любимые» споры (например, язык богослужения или календарь, или ещё что-то), и рабство по отношению к себе явление универсальное (хотя зачастую не признаваемое). Но, надеюсь, что стремление быть рабом для других всё же присуще искренне обратившимся ко Христу. Пусть это и непросто.